Главный недостаток украинского закона об общественном вещании в том, что оно будет финансироваться из бюджета, считает Йоханнес Гротски, который 6 лет проработал собкором в СССР. По его мнению, чтобы быть независимым, вещателю нужно как можно меньше быть связанным с государством и политиками. Эксперт полагает, что при переходе на общественное ТВ следует оставить лишь треть сотрудников, ныне работающих на государственных телеканалах и радио. Йоханнес Гротски дает рекомендации, как нужно трансформировать Первый национальный в общественного вещателя.

— Йоханнес, вы впервые в Украине?

– Я был здесь раньше, когда работал корреспондентом в Советском Союзе. Тогда я бывал в Украине. Я преподаю развитие медиа в Восточной Европе в Бамбергском университете (Бавария), и у меня много украинских студентов. Я знаю про события первого Майдана и Евромайдана. Перед этой поездкой я спросил своих украинских студентов: «Каким СМИ вы доверяете?». К сожалению, я получил очень похожие ответы: мы не верим газетам, радио и телевидению, мы верим только тому, что пишут наши знакомые «Вконтакте», Facebook и т. д. То есть социальные сети играют большую роль. Я также выяснил, что Первый национальный канал и государственное радио непопулярны, их мало кто смотрит. Наверно, вы тоже не смотрите Первый? У вас на Украине довольно большой выбор коммерческих каналов. Даже ваш Президент имеет свой канал — у нас это запрещено. Скажите, а как правильно «в Украине» или «на Украине»?

– В Украине.

– Хорошо. Мы изучали, что правильно «на Украине».

– Многих украинцев может это обидеть. Потому что предлог «на» используется, когда говорят про территорию, а не государство.

– О, я понял.

– Вы уже разобрались с тем, как обстоят дела на Первом национальном. Как вы думаете, насколько сложно будет трансформировать его в общественного вещателя?

– Трансформация может быть только формальной. Подписан новый закон, и люди уже думают, что общественное радио и телевидение готово. Это большая ошибка. По моему мнению, в вашем законе есть один большой недостаток. Конечно, это еще не последняя версия и будут дополнения, но тем не менее. Хорошо, что ваше правительство хочет превратить государственное вещание в общественное. Это значит, что никто из государственного аппарата или из политических партий не сможет влиять на работу вещателей. Но это возможно лишь тогда, когда существует независимое финансирование. Новый закон обещает деньги из бюджета — и это слишком тесно связывает вещателя с государством. Я знаю, что такое финансирование предусмотрено на четыре года, после этого деньги, возможно, будут идти от общества. У нас в Германии каждая квартира/дом платит определенную сумму — 18 евро в месяц. На эти деньги мы содержим и развиваем общественное вещание.

– С каждой квартиры или с каждого телевизора?

– Раньше, если вы жили в квартире, вам было больше 18 лет и у вас было телевидение и/или радио, вы должны были платить отдельно за себя. Теперь независимо от того, сколько людей живет в квартире, вы платите одну сумму. Все равно, с кем вы живете, все равно, сколько телевизоров. Раньше платили отдельно за телевидение, отдельно — за радио. Теперь это одна сумма, поскольку сегодня большую роль играет интернет. У нас вы можете посмотреть и послушать все программы онлайн на сайте. Кроме того, у нас есть медиатека, где вы можете посмотреть контент за год или за неделю (в зависимости от копирайта). Все это входит в ту сумму, которую мы платим.

– А если в квартире нет телевизора?

– Все равно нужно платить. Конечно, есть недовольные, были судебные иски. Суд постановил, что каждый человек должен платить взнос, поскольку общественное телерадиовещание — это залог демократии. Это non-profit journalism (неприбыльная журналистика. — ТК), и если общество не хочет, чтобы журналисты были под влиянием олигархов, или политика, или парламента, нужно платить.

Другой вопрос, который меня волнует — в сфере государственного вещания в Украине работают почти 7000 людей. Сколько людей действительно нужно для двух телеканалов, трех радиостанций и 26 продакшнов в регионах? Даже половина этих людей — это очень много. Может, достаточно и одной трети. Конечно, у людей страх, что они потеряют работу, из-за этого они могут не хотеть перехода на общественное вещание. У нас была встреча с представителями ваших ОГТРК. Это очень гордые люди. Они получают финансирование, у них свои работники, программы, и теперь они должны все это связать с общественным вещанием. По этому поводу у вас ведутся дискуссии, я сам был свидетелем одной из них. Надо убедить этих людей, что переход очень важен, и объяснить им почему.

Для правительства и оппозиции это тоже имеет большое значение, потому что государственное радио и телевидение находятся под влиянием руководящей партии или политиков. Если они в оппозиции — им остается только жаловаться, что их мнение не учитывается. Но если это независимое вещание, оно доносит информацию и о правительстве, и об оппозиции. Баланс выгоден политикам, поскольку сегодня вы у власти, завтра — в оппозиции, но общество будет получать информацию обо всех.

Что касается комментариев — конечно, общественное вещание распространяет и мнения, но разные — и за, и против. Люди обычно читают и слушают то, что соответствует их мнению, мало кто хочет услышать мнение противника. Но общественное теле- и радиовещание должно представлять мнение всех сторон.

– Но это же стандарты журналистики?

– Да, все журналисты должны так работать, но, откровенно говоря, не только у вас, но и у нас, и везде, где деньги возглавляют медиа, владелец может сказать — освещайте только так. На общественном телевидении все должно быть иначе.

– Вы знаете о нашей ситуации на востоке. Многие говорят, что во многом она спровоцирована тем, что люди там смотрели российское телевидение. Многие представители медиасреды считают, что это и их ошибка, потому что не представляли их мнение в полной мере, а только транслировали позицию Киева. Общественное телевидение должно объединить страну. Как это сделать?

– У вас был директор Первого национального канала, который был готов передать выступление Путина по поводу Крыма. Насколько я знаю, к нему пришли радикалы, которые «выбросили» его с места (представители партии «Свобода» вынудили бывшего и. о. гендиректора НТКУ Александра Пантелеймонова написать заявление об увольнении, которое он позже отозвал, за эфир «Громадського ТБ» на Первом, во время которого показывали выступление Владимира Путина. — СМ). Я лично допустил бы выступление Путина и затем сразу же дал дискуссию людей, показал бы разные мнения по этому поводу. Я прочитал все выступление Путина. Мне очень важно, как он все аргументирует, несмотря на то, что он нарушает международное право.

Или такой пример: 21 февраля три европейские страны подписали с Януковичем договор. Это была надежда на мирное разрешение. То, что потом случилось на Майдане — это путч. Я могу это оправдать, но исходя из фактов — это путч. И нужно смотреть на эту ситуацию с разных сторон: для нас это выглядело так, для вас — по-другому. Если освещать события подобным образом, можно привлечь людей из восточных регионов.

Я за то, чтобы у вас тут появилось русскоговорящее радио. Потому что российские СМИ дают одностороннюю информацию, говорят только о фашистских хунтах. Это влияет не только на русскоговорящих людей в Украине, но и, например, на 4,5 миллиона русскоговорящих людей в Германии. Общественное радио на русском языке было бы хорошим информационным ресурсом, как для местных жителей, так и для Беларуси и стран Балтии. Пока из Украины ничего не слышно на русском языке.

– Вы уже ознакомились с планами Зураба Аласании насчет НТКУ?

– Да, у нас в Spiegel недавно опубликовали материал о нем и о задачах, которые стоят перед ним.

— Удастся ли ему запустить общественное вещание с 1 января 2015 года?

— Нет, это слишком рано. До этого времени можно только уладить все формальности.

— Какие задачи, по-вашему, стоят сейчас перед Первым национальным каналом?

– Очень важно, что общественное вещание возникает именно сейчас. Украинским СМИ нужно вернуть доверие аудитории. Вы лучше меня знаете, какую роль в медиасфере играют олигархи. Я бы хотел, чтобы общественный канал стал маяком в журналистике, который вселял бы в людей доверие.

Я не знаю, действительно ли ваш парламент готов к телевидению, которое критикует правительство, держит политиков на дистанции, проводит расследования на предмет коррупции, говорит правду о политиках. Я не знаю, ясны ли последствия создания общественного телевидения вашим политикам.

Другой вопрос — люди, которые там работают. Понимают ли они, что их ожидает? Они должны работать как независимые журналисты и не реагировать, если политический деятель позвонит и скажет: «Если хочешь это, скажи так-то».

Моя самая главная задача на посту директора общественного телевидения была защищать нашу редакцию от политического влияния. Вначале политики часто звонили и говорили: покажите так и так. Я говорил «нет», и никаких неприятностей у меня не было.

Директору Первого национального нужно быть между редакцией и политиками. Насколько я знаю, Зураб крепкий человек, он сможет такое выдержать.

Диана Поладова, «Суспільне мовлення»