Перехід до суспільного мовлення нашій країні дається нелегко. Не всі і не завжди до кінця розуміють навіть саме поняття суспільного, не кажучи вже про норми і правила функціонування такого мовника, про взаємозв’язок радіо чи телебачення із суспільством, про незаангажованість та неупередженість журналістів, про мовлення без будь-якого впливу з боку влади чи олігархів. Втім, для більшості країн цей процес також не був простим. Зокрема і для Литви. Сьогодні до нашої студії завітав генеральний директор Литовської Суспільної Телерадіокомпанії Аудріус Сяурусевічус.

Розкажіть, що найскладнішим було  для Литви у процесі переходу  до суспільного мовлення?

Трудности испытывают, я думаю, все постсоветские страны, которые после обретения демократии создавали общественных вещателей. И в Литве, и в Латвии, и в Эстонии этот процесс прошел скажем так,  лет  20 с небольшим назад.

Для нас це тільки початок і  завжди цікаво дізнатися досвід інших країн.

 По опыту Литвы самое главное, что в  1996 году приняли  закон, который  с небольшими поправками  действует и по сей день. С того времени можно сказать, что общественное вещание в Литве уже состоялось и это принесло стабильность. Но никакой закон  не поможет ни на общественном, ни на коммерческом  радио и телевидении. Главное – контент, содержание. То есть программы, которые люди слушают и смотрят. Самое плохое для общественного вещания – когда власть заставляет вещателя обслуживать ее интересы.

 У вас таке було?

 Были желание  и попытки власти. Тем не менее, в Литве после 90-ых годов всегда была оппозиция, которая препятствовала этому процессу.

Конечно, такова природа власти: она всегда хочет контролировать содержание.

У вас такі проблеми і досі спостерігаються?

 Нет, я  думаю, что сейчас уже сложилась традиция: все понимают, что в Литве  самого механизма  контроля со стороны власти нет. Власть  боится, что  ее могут обвинить в «зажатии свободных медиа».

Ви говорили про закон, який був прийнятий у Литві. У нас такий закон теж прийняли  навесні, але кажуть , що він недосконалий. Ви цікавилися українським законом про суспільне мовлення?  На вашу думку – які плюси, які мінуси?

Я очень подробно не занимался изучением этого вопроса, но даже такой закон не мешает начинать процесс. Можно стартовать, и по дороге делать поправки. Но что самое важное для общественного вещания? Во первых, это независимое от власти  управление. И во-вторах – прозрачная модель финансирования, чтобы тоже через бюджет власть не свела бы счеты с общественным вещателем из-за содержания его программ.  Вот такие главные вещи: независимое управление и  модель финансирования, которая ограничивала бы возможность власти влиять  в негативном смысле на  вещание.

Ви заувважили, що фінансування… це дуже таке трепетне питання, особливо, коли йдеться про те, звідки ці фінанси мають надходити. Як у вас фінансується суспільне? Це абонплата чи дотації з бюджету, які передбачені у нас на перші чотири роки існування суспільного мовлення?

Наш закон про общественное вещание, принятый в 1996 году, до конца не решил вопрос финансирования. Мы жаловались, что объем финансирования не соответствует объему  и качеству того продукта, который мы выдаем. В то время финансирование было из двух источников: бюджет, который выделил парламент и доходы от коммерческой рекламы. С рекламой все вроде-бы неплохо было, но тут все зависит от рынка (если какой-либо экономический кризис, то она уменьшается). К тому же, четкой цифры – сколько дает парламент – не было.

Поэтому мы приняли радикальное  решение: с 2015 года  наш парламент принял поправку в законе о телерадиовещании, что  мы отказываемся от рекламы, и наше финансирование будет осуществлятся за счет процента от налогов государства.

Тобто це – податок, який вже закріплений у бюджеті і незалежно від того, дивиться- слухає чи не дивиться-не слухає  людина, з неї все одно знімається податок на суспільне мовлення?

Люди и так платят налоги, а власть выделяет часть этих налогов на наше финансирование.

Тобто це – не додатковий податок, а відсоток з уже наявного податку?

Да, поскольку  речь идет о проценте, а цифру бюджета мы знаем.Так мы можем прогнозировать сумму финансирования не только 2015 года, но и 2016-ого. А поскольку этот процент прописан в законе, то власть не может его уменьшить. Мало того, чтобы перестраховаться  от таких неприятностей как, например, европейский экономический кризис 2009 года, мы записали в этом законе, что деньги, предназначенные для общественной телерадиокомпании, не могут быть меньше первоначально выделенной суммы. То есть, если налоги будут платить исправно и больше, то наш бюджет может увеличиваться. Но он никогда не будет меньше суммы, зафиксированной в 2015 году.

А шляхом введення абонплати ви  намагалися піти?

По этому поводу была постоянная дискуссия, но мы так и не решились ее ввести. Практически все постсоветские страны этих вещей боятся. И я думаю, что для такой страны как Украина это не самый лучший вариант, поскольку очень трудно будет собирать эту абонентную плату: люди будут искать возможности как не платить, мотивируя это тем, что им не нужно такое радио и телевидение. Но я уверен, что нет одного хорошего решения по финансированию общественного вещания.  

Очевидно, нам також треба експериментувати. А як ви ставитеся до того, що в Україні перші чотири роки держава дотує суспільного мовника?

Ну, для первых четырех лет – это хорошо. А далее - плохо, потому, что все равно государство должно будет дотировать общественное вещание. Только вот в какой мере эта дотация  будет необходима? Ведь если думать об обновлении техники, то это тоже вопрос денег. Существует еще нюанс.

Если общественный вещатель работает только на рейтинг, возникает вопрос: а зачем он такой нужен, ведь есть масса коммерческих рейтинговых медиа. Если совсем не обращать внимание на рейтинговые позиции, то будет обвинение: зачем нужно такое общественное телевидение, которое никто не смотрит?

Для общественного вещания нужна финансовая поддержка государства, потому что  это – альтернатива массовой продукции и общественный вещатель должен  заполнять продуктом некоторые нишевые позиции. 

Деякі представники  інших країн говорять про те, що влада взагалі має виключитися із процесу створення суспільного мовлення. Від вас я почула фразу, що держава все ж таки  повинна бути присутньою хоча б для того, щоб суспільне мовлення могло розвиватися, вдосконалюватися.

Есть разные модели финансирования. Самый простой, который принят в западных странах (в Германии, например) – абонентная плата. Но там  это уже традиция: все декларируется, и к тому же обманывать – грех. И то, Германия тоже поменяла свой закон: если раньше это была оплата за приемники, то сейчас они решили, что это будет плата от домового хозяйства. Опыт показывает, что общественное вещание нигде не окупается. Украина может стать  такой первой страной, хотя я в этом не совсем уверен. Зарабатывать хорошо, когда есть много источников финансирования: не только бюджет, не только реклама. Но ведь идеального решения до сих пор никто не придумал, поскольку все зависит и от традиций государства, и от менталитета народа, и от еще многих вещей. Я думаю, Украина должна пройти свой путь, вы не можете все скопировать 100-процентно. Когда мы создавали законы, тоже обращали внимания на опыт разных стран: Голландии, Франции, Италии. Всегда есть особенности, которые не подходят и не имеют стыковки с местными законами. 

Хотілося б торкнутися творчої складової: який у вас колектив, як підбираються люди, з якими ідеями… Чи є механізми цензури? Деякі  журналісти, які нині працюють на національному радіо чи телебаченні, іноді не можуть зрозуміти, як журналіст може від себе обговорювати  що завгодно.

 Видите ли, у нас общественное вещание создавалось тоже на базе гостелерадио Литвы. Но с 1988 года радио и телевидение наше прошли путь демократизации вместе со всей страной. О таких вещах, как цензура, мы уже не знаем давно. У нас цензура преследуется законом – это просто было бы преступлением. Есть еще такая особенность – у  нас всегда радио и телевидение были вместе. Радио у нас создали в 1926 году, а телевидение в Литве появилось в 1957. Телевидение создавалось на базе радио. Сейчас на телевидении главный упор мы делаем на наши новости, очень много телевизионной эфирной продукции мы просто закупаем у независимых продюсеров. Эта модель оправдала себя. В европейском пространстве есть такая установка о закупке  части контента у независимых медиа-производителей.

А скільки каналів радіомовлення в Литві?

 Три канала. Канал «Классика» – радио, которое никогда не окупится (никакой рекламы!), оно транслирует исключительно классическую музыку. Но это – такое единственное радио в Литве, оно нишевое.

У нас також щось схоже є – це канал «Культура», яке є третім каналом Національного радіо. Для нього також є місце в законі про суспільне мовлення в Україні. А от щодо самих журналістів: якщо вони роблять новини, вони мають бути  незаангажованими, неупередженими.

 Мы все-таки работаем в условиях жесткой конкуренции и если наши слушатели и зрители заметят, что это необъективные новости или программы – то есть журналист кому-то «подыгрывает» – они переключатся на другой канал. И это знают наши журналисты, цель которых – не запятнать себя заангажированностью и необъективностью. Ведь они тогда пропадут с этого рынка. Саморегуляция получается.

Ви дуже добру річ сказали: про  конкурентноздатність суспільного мовлення у Литві. Це дає можливість і журналістам почуватися на гідному місці, а не відчувати, що вони десь там, «на запасних». Що їм за якимось остаточним принципом виділили гроші і «існуйте як можете».

Я могу сказать, что наш главный канал радио – на первом месте в рейтингах по количеству слушателей. А первый канал телевидения – на третьем. Мы уступаем двум коммерческим телеканалам, но третье место в рейтинге – это тоже совсем неплохо.

А яким чином діє наглядова рада в Литві?

Наблюдательный совет не может напрямую вмешиваться в контент. Был бы скандал. Но если им что-то не понравится, они могут просто убрать генерального директора и назначить нового. Это такое же разграничение функций как в парламенте и правительстве: если парламент будет править правительством, то будет большой хаос.

А хто входить до наглядової ради?

Как правило, это видные общественные деятели.

А чи є політики?

Нет, это запрещено! Он может быть членом партии, но ни в коем случае не действующим политиком. Модель наблюдательного совета проста: 4 от президента, 4  - от парламента, но из них обязательно 2 от оппозиции. И 4 человека от общественных организаций. Что самое важное – членов наблюдательного совета нельзя отозвать. Его можно назначить на определенный срок. Все приходят на разные сроки. Это сделано для того, чтобы весь совет не поменялся сразу. Члены наблюдательного совета не подотчетны тем, кто их назначил. И если меняется президент, он никак не может повлиять на назначенных членов совета. Данный факт создает независимость наблюдательного совета от  тех, кто их назначил. Это очень важный момент! 

А тепер, повертаючись до нашого суспільного мовника: вивчаючи ситуацію із розбудовою суспільного мовлення в Україні, на вашу думку, на якій ми зараз стадії?

Очень сложно сказать, поскольку я не могу до конца понять такую вещь, что на первом канале телевидения в определенные часы работает другая телекомпания. Вам есть над чем работать. Сейчас самое главное для вас – новости.  В нынешней ситуации в Украине самое главное для общественного медиа – это объективные новости. Страна у вас большая, и события меняются достаточно динамично, поэтому новости – это основной костяк вещания.

Згодна, сподіваюся в нас все вийде. Я дякую вам за те, що ви знайшли час завітати до нас, що ми могли  поспілкуватися і дізнатися більше про досвід литовського суспільного мовлення. Як буде у нас – подивимось, тому що ми тільки стали на цей шлях, хоча йшли до нього дуже давно: вже понад 10 років , але тільки зараз прийнято закон, до якого вносяться поправки, і тільки зараз ми починаємо переходити до суспільного мовлення. Я нагадаю, що сьогодні гостем програми «Радіо прес» був генеральний директор Литовської Суспільної Телерадіокомпанії Аудріус Сяурусевічус. Ще раз дякую!

Спасибо! Успехов!

Ведуча – Олена Зілінченко, заступниця головного редактора ТО «Промінь», завідувачка редакції мистецьких програм